Доллары за убийство Долли [Сборник] - Жорж Клотц

— Что случилось?

Крэнсону удалось приподняться, и голова его улеглась на боковой подлокотник.

— Пить, — простонал он, — я хочу пить.

Отвлекшись на секунду, Райнер сосредоточенно следил за дорогой.

Казаван разрешил питье, не спиртное, конечно, но несколько глотков он мог бы сделать и смочить себе горло; но в спешке они ничего с собой не захватили.

Райнер задумался. Через четырнадцать километров, перед тем как остаться один на один с горами, они подъедут к Спунсу, последнему жилому месту на их пути. Только там можно что-нибудь раздобыть.

— Потерпи пять минут, — сказал он, — и я дам тебе пить.

Крэнсон замолчал; ему казалось, что в горле у него расплавленная сталь, он сжал зубы. Если Райнер сказал, значит, через пять минут он что-нибудь достанет.

Райнер увидел свет уличных фонарей. Деревья располагались на голой равнине. Сбросив скорость, он поехал по единственной улице, одна сторона которой состояла из огромных стогов сена. Залаяли собаки; не выключая мотора, он остановился у края дороги.

Рядом со спортивной площадкой стояло невысокое строение, крытое рифленым железом; на доме висела табличка: «Кафе Е. У. Райса».

Райнер снял с предохранителя кольт и сунул его под куртку.

— Не высовывайся.

Он хлопнул дверцей, пересек улицу и вошел в бар, толкнув обе створки распашных дверей, какие обычно встречаются в подобных заведениях.

Внутри было серо от дыма и полно народу, человек двадцать минимум. На три четверти это были волонтеры, большинство из них еще не сняли патронташей.

Никто не взглянул на него. Он подошел к стойке, оттолкнул стакан и этим привлек внимание единственного официанта.

— Рюмку белого рома и бутылочку кока-колы, — сказал он.

Несколько человек повернулись в его сторону, но тут же возвратились к прерванным разговорам.

Райнер одним глотком выпил ром и расплатился. Все разговаривали очень громко, хвастаясь своими подвигами; почти все уже изрядно набрались.

Он оставил мелочь, взял бутылку и повернулся, направляясь к выходу. Было так тесно, что локтем задел стакан — один из тех, что стояли наполненными на стойке.

Все смолкло. В баре, секунду назад таком шумном, можно было услышать жужжание комара. Один из волонтеров с изрытым оспой лицом тяжело опустил руку на плечо Райнера. Тот не повел даже бровью."

Они сверлили друг друга взглядом. Глаза рябого напоминали по цвету бледную поганку; грудь его крест-накрест, как у бойцов армии Сапаты[10], перекрещивали пулеметные ленты.

— Подними, — сказал он.

Все уставились на Райнера.

Он не шевельнулся, но в глазах его блеснула хитрая смешинка.

— Подними, — рявкнул рябой, — кому сказано!

Все раздвинулись, образовав вокруг них свободное пространство. Губы Райнера медленно зашевелились.

— Нет, — произнес он.

За его спиной раздался хриплый голос.

— Полегче, парень, здесь не любят чужаков, а деревья ничего не расскажут.

Через пятнадцать секунд они все всполошатся, и первый, кто выйдет отсюда, увидит Крэнсона в машине.

— Нет, — повторил Райнер, — поднимать я не стану.

Он выждал, сосчитав про себя до трех, и добавил:

— Я поступлю иначе: взамен предложу другой.

В толпе кто-то рассмеялся, остальные последовали его примеру.

Рябой, разжав руку, похлопал Райнера по плечу, уже дружески.

— Достойные слова, — подхватил он в тон, — полный стакан стоит большего, чем пустой. Мой отец всегда мне это говорил.

— Он дал вам прекрасное образование. Эй, хозяин, я всех угощаю.

Райнер швырнул десятидолларовую бумажку туда, где стояли наполненные стаканы, и направился к выходу.

Они расступились, чтобы пропустить его.

Он почти дошел до двери, но тут рябой окликнул его:

— Никогда не встречал тебя в этих краях.

— Я здесь проездом, — ответил Райнер.

Затуманенные ядовитой влагой глаза весело замигали, выражая дружеское расположение.

— Если будешь в Спунсе, спроси Майка.

Райнер медленно перевел взгляд с военных ботинок на толстый, с заклепками, ремень, затем на пулеметные ленты и, наконец, на изрытую оспой физиономию.

— Не исключено, — спокойно проговорил он. — Возможно, вскоре я нагряну к тебе.

Дверь за ним захлопнулась.

Почти тотчас в баре снова установился галдеж, а Крэнсон в машине, уже мчавшейся на полном ходу, припал иссохшими губами к горлышку бутылки.

Бэнкрофт смачно зевнул и уселся на бетонную перегородку между «барракудой» и «бентли». Прежде чем стать полицейским, он четыре года ишачил в гараже своего отца, в окрестностях Абилена. '

В те времена он разбирал по винтику старенькие «шевроле» и «форды» выпуска межвоенных лет; они принадлежали ребятам из их квартала, которые и сами приходили помочь ему отладить допотопное сцепление или поправить крыло или дверцы. Встречались колымаги, которые он чинил десятки раз, пока они не оказывались на свалке за бараком вместе с другими железяками.

Он зарабатывал себе на хлеб, подновляя корпуса и шины, но однажды это ему осточертело, и тогда Питер Бэнкрофт, сняв голубую промасленную спецовку, нацепил полицейскую форму.

И вот теперь по долгу службы он торчит здесь, среди машин, в новенькой форме и ждет, когда супермагнат Элфид сядет в свой «кадиллак» цвета позеленевшей бронзы, что стоит третьим слева, в среднем ряду.

Смешнее всего то, что он должен хорошо играть свою роль: чтобы не вызвать подозрений, ему еще предстоит после обеда хорошенько отдраить три автомобиля, пять слегка почистить и у одного отрегулировать зажигание. Он уже заработал на чаевых неплохие бабки и сказал Биглису, проверявшему посты, что, ежели так пойдет и дальше, он, пожалуй, вернется к своему прежнему ремеслу.

Когда Бэнкрофт ее увидел, в нем сработала давняя привычка — машинально, жестом прежних лет, он отер руки о штаны, проведя ладонями по ляжкам.

Она поднялась наверх и прошла совсем близко от него. Как сквозь сон он разглядел чувственные губы и бархатистые глаза. Трудно сказать, какого цвета они были, но он почувствовал их нежный взгляд, это уже точно.

Привстав, Бэнкрофт, не отрываясь, следил за танцующими стройными ножками. Он успел подумать, что, должно быть, чертовски приятно влюбиться в такую вот девочку, и тут у него перехватило дыхание.

Красотка направилась прямо к зелено-бронзовому «кадиллаку»; достав ключ, она вставила его в замочную скважину.

Он тупо глазел на все это. Такое не было предусмотрено. Ему следовало тотчас сообщить по радиосвязи о прибытии Элфида, но эта девица все спутала, как тут быть?

Поколебавшись, он все же двинулся, не теряя автомобиль из виду, к стеклянной кабине, где находился передатчик, но тут девица вышла из автомобиля.

Их взгляды встретились поверх скопища металлических кузовов, и она — не ослышался ли он? — окликнула его:

— Прошу вас…

Голос ее был столь же прекрасен, как и лицо, довольно низкий, грудной, мягкий и сильный одновременно. Он обошел «бентли» и, как завороженный, не спуская с нее глаз, подошел к ней. Пока он шел, ее лицо все более озарялось улыбкой.

Когда он очутился рядом с ней, ему показалось, что сейчас она возьмет его за руку, но этого, увы, не случилось.

— Не могу завести машину, — сказала она, — она не моя, и я не знаю, как с ней обращаться.

Бэнкрофт улыбнулся, почувствовав необъяснимое облегчение.

— В таком случае вам небезопасно ехать на ней, в этот час очень интенсивное движение.

Она засмеялась, и волосы на какое-то мгновение волной укрыли ее лицо.

— Я и не поеду, мой обожаемый шеф просил лишь вывести машину и поставить ее в ста метрах от угла Торн-тон-Авеню, это всего в двух кварталах.

Бэнкрофт снова вытер руки о штаны.

— Кто же ваш шеф?

— Элфид, мистер Алэн Элфид.

В душе Питера Бэнкрофта вновь проснулся полицейский.

— Подождите минуточку, — сказал он, — теперь я должен предупредить моего обожаемого шефа, что выведу машину, и тогда уже смогу проводить вас до места. Мне бы не хотелось, чтобы такая красивая девушка разбилась по моей вине.

Она снова улыбнулась.

— О’кей, — ответила она, — но поторопитесь, кажется, мой шеф сильно спешит.

Питер Бэнкрофт мигом домчался до будки, закрыл за собой дверь и почти прилип губами к аппарату.

Едва он нажал на кнопку приема, как раздался голос, да так близко от него, что он вздрогнул:

— Биглис слушает, что случилось?

Бэнкрофт вновь переключил на передачу и быстро зашипел:

— Элфид послал какую-то девицу вывести «кадиллак», должно быть, свою секретаршу, она не может завести машину… я помогу ей… она должна поставить ее в ста метрах от перекрестка на Торнтон-Авеню… кажется, он спешит.